В итоге, как только все мои рассуждения превратились в неразбиваемый снежный ком, я понял, что выхода нет. По крайней мере, на первое время я не видел другого выхода, кроме как вернуться на фирму к тестю.
Звонил на бывшую работу, хотел договориться с боссом о временном отпуске, но он отказал, сказал, что в сезон работы выше крыши, и держать для меня место он не будет, потому что оплачивать нетрудоспособного работника он не может себе позволить. Фирма его не настолько велика, чтобы заниматься расточительством. Конечно, я в первые минуты пыхтел и сопел от злости, но осознание вещь такая, она приходит спустя время, и мне понадобились ровно сутки, чтобы расставить все приоритеты.
На следующее утро я подкатил к бизнес-центру, как и полагается, к девяти ноль-ноль. Проходя ресепшен, поймал на себе удивленный взгляды, но и только лишь. Слух, конечно, разнесся по офису о том, как я увольнялся, и вот теперь снова возвращаюсь обратно. Как минимум, коллеги этого не поймут, но они пока еще и не подозревают, в качестве кого я хочу вернуться.
Признаться честно, мне было сейчас плевать на мнение других, на их мысли обо мне и всю прочую чехню. Меня сейчас заботил только один момент, и он был полностью связан с тем, что хочет предложить мне бывший тесть.
Открываю дверь в приемную и понимаю, что меня уже ждут. Дверь директора открыта, и оттуда доносится приглушенный мужской разговор.
– Антон Романович, проходите, Владимир Петрович вас уже ожидает, – пригласила секретарша.
Я ей кивнул и прошел в кабинет.
***
Высыпал в ладонь таблетки и одним залпом все их сразу выпил. Спасибо тете Вале, взялась лечить меня. Расфасовывает все препараты на целый день, вспоминать и заморачиваться совсем не надо по поводу того, какую таблетку нужно будет пить в обед, а какую утром.
Петрович уже второй день обрабатывает меня, выжимает по полной, но я бы сказал, не по делу все это, нет. Это скорее психологическое давление, прессинг.
День начался с того, что один за одним пошли партнеры. Я слушал их, а потом слушал Петровича, затем ведение переговоров и заключение договоров. Детский сад. Ей-богу. Я все это давно уже прошел и не видел смысла все это повторять заново, но Петрович, будто заведенный, после каждого партнера начинал задавать вопросы. Увидел ли я слабости со стороны? И способны ли сегодняшние партнеры составить нам серьезную конкуренцию в будущем? И эти бесконечные вопросы превращались в монотонную рутину.
Когда я под конец дня уже вышел из кабинета, мне показалось, что я работаю здесь уже не один десяток лет, а на самом деле, это всего лишь второй день моего пребывания бок о бок с тестем.
Я чувствовал себя разбитым и уставшим, у меня снова не было сил ехать к Рубининым домой. Хотя мальчишек хотелось видеть так сильно, что невольно сжимались скулы.
«Ладно, еще успеешь отдохнуть», – вещал внутренний голос.
Выезжаю со стоянки и вскоре уже мчусь… ну, как «мчусь», плетусь со скоростью самой быстрой улитки по направлению к элитной новостройке, в которой и проживают Рубинины.
Дождь, что зарядил с самого утра, усилился. Погода совсем не походила на летнюю. Включил кондиционер, чтобы не потели стекла.
Серый будний вечер, не предвещающий ничего особого, кроме встречи с детьми и… мой взгляд цепляется за яркую точку, точнее, за копну рыжих волос. Тонкая фигурка, затянутая в светлый плащ, идет под дождем. Мокнет. Вика. Я бы узнал ее среди тысячи людских фигур, снующих каждодневно туда и сюда, как муравьи, не знающие покоя. А Вика почему-то шла медленно, даже зонтик не раскрыла.
Сердце забилось быстрее, и от волнения, что против воли сковало меня, в голове зашумело, отдаваясь в висках мерным пульсирующим биением.
Выдохнул пару раз и ищу глазами, где можно припарковаться, ведь здесь это самая настоящая проблема. Затор. Нет, ждать и искать не вижу смысла, все равно стоим. Прижимаюсь ближе к обочине и включаю аварийку. Я, конечно, понимаю, что веду себя как кретин, но поделать не могу ничего. Сзади раздается сигнал. Вылезаю из машины и вытягиваю руку вверх, показываю пять растопыренных пальцев.
– Пять минут, – кричу, уже выходя на тротуар.
Быстрым шагом догоняю Вику в тот момент, когда он подворачивает ногу и начинает падать. Подхватываю ее сзади и прижимаю к себе. Полной грудью вдыхаю ее запах, а голова кружится, как у малолетнего подростка, который в первый раз поцеловался.
– Привет, птичка, – шепчу ей.
Вика вздрагивает и, вывернувшись в моих руках, оказывается ко мне лицом. На ее губах замирает улыбка, а я охереваю от ее вида. Беру ее лицо в ладони и провожу большим пальцем по синей полосе, что ровной чертой пролегла через всю ее щеку. Внутри ледяной волной поднимается ярость.
– Кто это сделал? – в голове ни одного логичного ответа.
С губ Вики медленно сползает улыбка, и она прячет взгляд под веером пушистых ресниц.
Сзади раздаются многоголосые сигналы.
– Пошли, – беру ее за руку и тяну за собой. Она и не сопротивляется, девочка моя.
Заждавшиеся водители возмущенно выкрикивают ругательства, но обращать на это внимание себе дороже. Завожу мотор, несколько минут догоняю основной поток машин и, снова оказавшись в пробке, поворачиваюсь к девушке. Хочу добиться от нее ответа, успокоиться хочу, потому что воображение уже нарисовало целые галереи устрашающих картин.
– Почему молчишь, Вика? Я же могу помочь, – сдерживаюсь, говорю спокойно, в таких случаях лучше не нагнетать.
– Не в чем помогать, Антон.
Ее голос словно бальзам на душу. Я бы слушал его вечно. Не отпущу. Теперь уже точно. Я это понял, как только увидел ее. Эта встреча точно не случайна. Встретиться в городе-миллионнике – это что-то сверхъестественное совсем, но если эта встреча все-таки произошла, то стоит задуматься о том, что это вселенная сводит нас друг с другом.
– И все же, – настаиваю я и слышу тихий всхлип. – Вика, ты чего? – протягиваю руку и сжимаю коленку девушки, она не двигается с места.
– Антон, я так… – она замолкает на секунду, вздыхает глубоко, – …я хотела с тобой поговорить. Я так хотела с тобой встретиться… – быстро шепчет она, и теперь уже ее заплаканные глаза смотрят на меня не мигая, а я снова и снова цепляюсь взглядом за синюю полосу, не могу ничего поделать с собой.
Вика вскидывает руку и прикрывает щеку ладошкой.
– Это отец.
Видимо на моем лице отразилось недоумение, хотя внутри меня словно разорвало на части.
– Он… – снова молчание. – Антон, речь не об этом, – соскользнула она с темы.
Боковым зрением я заметил, как ее подрагивающие пальчики открыли сумку. Она достала оттуда сложенный вдвое белый листок и протянула мне.
– Вот.
Затаив дыхание, разворачиваю его, хотя на подсознательном уровне уже догадываюсь, что там. Пробегаюсь глазами, и да, сказать, что эта писанина вызвала во мне шок, значит, не сказать ничего.
